Бывает и такое

– Пань, а Пань, просыпайся, ну, просыпайся же, – теребила сладко спящую девушку санитарка Нюра.

– Ну что ты ее дергаешь, умереть человеку спокойно не дадут. Она же две смены на ногах отстояла, шутка что ли? – послышался зычный голос комсорга группы красавицы Ларисы.

– Ой, и ты тут, вот и хорошо, а то пришлось бы еще и тебя искать, – обрадовалась Нюра, услышав знакомый голос из дальнего угла комнаты. –  Вас обеих Василий Петрович вызывает. Быстренько только, там что-то уж больно сильно бегают. Айда, девоньки, – отбарабанила, выпрямляясь и заправляя выбившиеся из-под косынки светлые кудряшки еще совсем молоденькая санитарочка. Она словно юла завертелась, помогая одеваться вставшей, но еще не проснувшейся девушке. Нюра страшно завидовала этим двум подругам. Одна была беленькой-беленькой. Она все сравнивала ее с одуванчиком. Невысокого росточка, худенькая. Ее бледное личико казалось целиком покрыто крупными рыжими веснушками. Рядом с ней как верный страж всегда была высокая, широкая в костях, смуглая Лариска. Таких огромных черных, как самая темная ночь, глаз она никогда не встречала. Нюра всегда любовалась ими. Ей нравилось, как они, повязанные до самых глаз марлевой повязкой, ловко колдовали в операционной, и как обращаются с ранеными, и даже то, как они уставшие, еле живые возвращались к себе в комнату. Все вызывало особый восторг в этой простой деревенской девчушке. Ей очень хотелось быть похожей на них обеих.

*    *    *

Девушки, поправляя накрахмаленные колпаки, подошли к кабинету главного врача. В ту же минуту дверь распахнулась и появилась голова зама.

– А, вот и они, проходите. Вы хоть отдохнуть-то успели? А, да ладно, в дороге отдохнете. Девчата, выручайте, больше некого послать. Вон раненых-то сколько, выручайте, девчата.

– Ну, что ты их уговариваешь, – крякнул сердито Василий Петрович. – Что они, маленькие что ли?! Война! Рук не хватает, где их взять-то? Сейчас будет машина, повезете генерала Матвеева в Казань. Дам вам в подмогу старшину Петрова! Все! Через десять минут быть готовыми. Идите.

– Ну и ну, охо-хо, – чуть ни в один голос протянули девушки, выйдя за дверь, и рассмеялись. Девчата всегда были готовы к разным неожиданностям, легки на подъем.

*    *    *

При выходе из госпиталя они буквально чуть не столкнулись лбами с водителем грузовичка.

– Что, девчата, уже готовы?! Сейчас поедем, пока устраивайтесь, я сейчас, – и исчез в дубовых дверях.

Морозный воздух принял девушек в свои объятия. Подружки удобно расположились на большой куче соломы, предусмотрительно принесенной Петром Семеновичем.

Не успели они устроиться, как двери широко распахнулись, и санитары вынесли носилки с генералом. Носилки разместили посередине кузова, девушки ловко подоткнули с двух сторон ватное одеяло, поправили подушку.

– Ну, девчата, поехали что ли? – улыбнувшись, сказал генерал. И словно дожидаясь только именно этих слов, зафырчала, задергалась машина, словно раздумывая ехать или не ехать. Но, видимо, решив выбрать первое, надрывно заурчав, рванула вперед.

– Вы б, красавицы, прикрылись чем или идите сюда, ко мне, и в шутку, и всерьез проворковал Матвеев. – Холодно, нос отморозите, женихи-то нынче больно разборчивые, еще чего доброго мимо пройдут, скажут, ба, уродины. Кому нужны-то вы с отмороженными носами?

– Да мы уж так, как-нибудь, товарищ генерал, – смеясь, ответила успевшая раскраснеться на морозном ветру словоохотливая Лариска.

Так балагуря и подначивая друг друга добрались до вокзала. На их счастье и поезд не заставил себя долго ждать. Пыхтя и стуча всеми колесами, окутанный облаком пара, появился паровоз. Задолго до остановки он начал со скрежетом останавливаться. Девушки и глазом не успели моргнуть, как оказались в теплом вагоне. Добрались до Казани без особых приключений.

*    *   *

Распрощавшись с генералом, все трое пустились в обратный путь. Более или менее удачно добрались до Казанского вокзала. Близился вечер. На вокзале народу тьма, не пробиться. А здесь еще носилки, одеяло, подушка. Последний состав вот-вот, должен отойти от вокзала. Что делать, ведь не ночевать же на улице. Да и мороз все крепчал. Старшина Петров, почему-то его никто иначе и не называл, оставив девчат с вещами в сторонке, побежал в головной вагон к начальнику поезда. Через пару минут видят, старшина несется во весь опор.

–А ну, бегом за угол, – запыхавшись просвистел он сквозь зубы. Девчонок как ветром сдуло. Старшина быстро развернул носилки, положил на него подушку, одеяло и приоткрыл широко один угол.

– А ну, принцесса, забирайся под одеяло, – приказал он, посмотрев на Паню. Делать нечего, да и раздумывать тоже особенно времени нет. Девушка как в чем была, так в том и забралась под одеяло, натянув его почти до глаз. Схватившись за ручки носилок старшина и Лариса рывком подняли носилки и почти побежали к поезду. Непролазная толпа с мешками и кошелками толкалась и кричала возле дверей вагонов. Но вот в дверях показался начальник поезда и властно скомандовал: «А ну, разойдись, дай дорогу, раненую медсестру несут». Война ведь. Слово, «раненый» было почти магическим. Только что кричавшие и толкавшиеся люди расступились, давая проход старшине и Лариске. Даже помогли поднять носилки до тамбура и занести в вагон. «Раненую» медсестру вместе с носилками устроили на одной из полок. Рядом с ней устроились и старшина с Лариской. Ехали всю ночь, наутро паровоз натужно пыхтя дополз до нужной станции. Носилки благополучно спустили на землю. Проводив эшелон взглядом, Лариса, уже задыхающаяся от хохота, скомандовала: «Ну, че лежишь-то, вставай! И сдернула, одеяло. Хороша принцесса!

Всю ночь проспала! Вот что значит боевая смекалка! Молодец, старшина! А как тебя жалели, Паня. Хорошие у нас люди! Я даже чуть не заплакала, тебя жалеючи».

– Если б не я, ты бы до сих пор чечетку отплясывала возле вокзала, – лукаво улыбалась светлая, как солнечный лучик, девушка.

– Слава богу, доехали, – потягиваясь, сказал старшина. Генерала нет. Машины не будет, будем добираться своим ходом.

*   *   *

Молодость несмотря ни на что, остается молодостью. Взгромоздив все на себя, шутя и подразнивая друг друга, направились в госпиталь.

Начинался новый день. Погода, словно смилостивившись, потеплела. Пушистые снежинки мягко ложились на выбивающиеся из-под ушанок волосы. Природа нас балует и ласкает одинаково и рыженьких, и темненьких, и война одинаково страшна для всех, бьет наотмашь.

1943 год... Война. Три фигурки в шинелях весело переговариваясь шли навстречу дню, навстречу жизни...

(Один из прототипов рассказа – медсестра жила в Арске. Это Никишина Степанида Федоровна).

Римма Надершина